Инфляция в России достигла исторического минимума, но инфляционные ожидания россиян по-прежнему выражаются в двузначных числах. Это связано как с продолжающимся падением реальных доходов населения, так и недостатками информационной политики ЦБ
В январе Росстат подтвердил предварительную оценку инфляции по итогам 2017 года в 2,7%. Это минимум с начала рыночных реформ. До этого рекордным был 2016 год, когда инфляция составила 5,4% — показатель, низкий для России, но высокий для развитых стран. Теперь же темп рост цен близок к значениям, характерным для США и еврозоны, у которых он составил по итогам прошлого года соответственно 2,1% и 1,4%.
Завышенные ожидания
Несмотря на это, ЦБ не спешит резко смягчать монетарную политику. Даже после декабрьского сокращения ключевой ставки на 50 базисных пунктов (до 7,75%) она по-прежнему сильно превышает инфляцию. Консерватизм регулятора во многом связан с высокими инфляционными ожиданиями.
В декабре наблюдаемая за прошедшие 12 месяцев инфляция снизилась лишь до 10%, а ожидаемая на ближайший год — до 8,7%. Разница между реальной инфляцией и ее восприятием была характерна для всего кризисного периода. В декабре 2014 года участники опроса «инФОМа» оценивали наблюдаемую инфляцию в 15,2% — притом что по итогам 12 месяцев индекс потребительских цен вырос на 11,4%. Для декабря 2015 года эти показатели составляют 23,3% и 12,9% соответственно, а для декабря 2016 — 14,8% и 5,4%.
Отчасти это расхождение может быть связано с падением реальных доходов, продолжающимся четвертый год подряд. Сократившись в 2014 году на 0,7%, в 2015 году они упали на 3,2%, в 2016 году — на 5,9%, а за первые 11 месяцев 2017 года — на 1,4%, согласно данным Росстата. На фоне снижения доходов даже минимальный рост цен становится более чувствительным, чем в докризисный период.
Сказывается и повышение налогов и сборов, непосредственно отражающееся на кошельке граждан, что хорошо заметно на примере автомобилистов и владельцев квартир. Например, в 2014 году в Москве зона платной парковки, действовавшая в пределах Бульварного кольца, была раздвинута до границ Третьего транспортного кольца.
Тогда же была введена плата за капитальный ремонт, а годом позже налог на имущество физлиц стал рассчитываться по кадастровой стоимости, а не по инвентаризации.
Пропорциональное увеличение расходов, возможно, подталкивает участников опросов «инФОМа» говорить о более высоких инфляционных ожиданиях, хотя с долгосрочным инфляционным трендом эти отдельные решения никак не связаны. В этой связи введение курортного сбора, который будут уплачивать сами граждане, инфляционные ожидания вряд ли снизит.
Столкновение с новым
Другой причиной высоких инфляционных ожиданий является новизна режима инфляционного таргетирования, к которому бизнес и потребители не успели привыкнуть. На протяжении многих лет курс рубля служил инструментом для достижения низкой инфляции. Так было, к примеру, в середине 1990-х, когда был введен валютный коридор, чтобы не допустить давления на рубль, который начал укрепляться после отказа правительства от финансирования бюджетного дефицита за счет централизованных кредитов ЦБ.
Как вспоминал в 2009 году Егор Гайдар в интервью для Петра Филиппова (экс-председателя подкомитета Верховного Совета по приватизации), участники валютного рынка могли счесть, что рубль укрепился достаточно, и начать игру на его понижение, тем самым сорвав попытку финансовой стабилизации.
Со временем валютный коридор пришлось использовать и для того, чтобы рубль сильно не ослаб, в ноябре 1997 года, в разгар азиатского финансового кризиса, ЦБ потратил на валютном рынке треть имевшихся резервов, или $6 млрд из $18 млрд. Обязательство сохранить валютный коридор, пусть и со смещенными границами, было зафиксировано и в совместном заявлении ЦБ и правительства от 17 августа 1998 года, но выполнить его уже не удалось.
В середине 2000-х Центробанк стал закупать валюту, чтобы противодействовать чрезмерному укреплению курса под воздействием растущих цен на нефть, а в кризис 2008 года, наоборот, продавать ее, чтобы поддержать рубль в условиях падающих сырьевых котировок.
После того как в июне 2013 года председателем ЦБ стала Эльвира Набиуллина, активизировался переход к таргетированию инфляции, обсуждавшийся не один год. В решающую фазу он вступил в ноябре 2014 года, когда рубль был отпущен в свободное плавание.
Де-факто это было революцией, но первоначально в нее мало кто поверил, ведь уже месяц спустя ЦБ был вынужден экстренно повысить ставку с 10,5% до 17%, увязав это решение с необходимостью ограничить девальвационные риски. В феврале 2015 года, когда курс стабилизировался, ЦБ опустил ставку до 15%, тем самым косвенно подтвердив интерес к динамике рубля, несмотря на переход к плавающему курсу.
Как изменить восприятие
Снизить инфляционные ожидания ЦБ может, улучшив коммуникацию с бизнесом и экспертным сообществом. Открытость облегчит участникам рынка понимание действий регулятора, а ему самому — поможет минимизировать издержки политики снижения инфляции.
Примером здесь может служить ФРС, которая для разъяснения целей монетарной политики использует множество средств, отсутствующих в арсенале Банка России. Это, в частности, протоколы заседаний Комитета по операциям на открытом рынке (FOMC), позволяющие улавливать настроения среди его 12 участников, ответственных за выработку монетарной политики.
Сюда же относится и резюме экономических прогнозов, в котором раз в квартал члены совета управляющих ФРС и председатели резервных банков дают оценку ключевых показателей на ближайшие годы. Важную роль играет и Бежевая книга ФРС, публикующаяся 8 раз в год, в ней резервные банки предоставляют FOMC данные об экономической ситуации в 12 районах, в которых сгруппировано по несколько штатов. Все это помогает ФРС формировать инфляционные ожидания и управлять ими, не прибегая к задиранию ставок.
За последнее время ЦБ предпринял некоторые шаги для повышения информационной открытости. После июньского снижения ключевой ставки до 9% представители ЦБ выехали в регионы, чтобы на встречах с местными властями, бизнесом и экспертами разъяснить его причины и последствия. С сентября такие встречи стали регулярными — об этом на Гайдаровском форуме рассказал директор департамента денежно-кредитной политики Банка России Игорь Дмитриев.
А в декабре ЦБ провел опрос среди 500 промышленных предприятий, чтобы выявить их планы на 2018 год, в том числе по повышению цен на собственную продукцию. Несмотря на эти усилия, Банку России пока не удается действовать в рамках ожиданий. Недавнее тому свидетельство — декабрьское решение по ключевой ставке, оказавшееся неожиданностью для участников рынка.
В управлении инфляционными ожиданиями ключевую роль играет приверженность ЦБ декларируемым правилам, которая сейчас вызывает сомнения. Официальной целью ЦБ является инфляция в 4%. Упрощенно говоря, если она поднимается выше этого уровня, регулятор обязуется повышать ставку, а если опускается ниже, то, наоборот, ее снижать, причем опережающими инфляцию темпами.
Однако, как уже было сказано, снижение ставки сильно уступает темпам замедления инфляции. Возможно, в ЦБ опасаются, что в условиях огосударствления экономики смягчение монетарной политики приведет не к росту инвестиционной активности, а к усилению спекулятивного давления на рубль. Эти опасения не лишены оснований, но в итоге выходит, что регулятор не полностью следует собственным установлениям.
Ситуация усугубляется тем, что ЦБ, как мегарегулятор, активно перекраивает банковский сектор, принимая множество неожиданных для рынка решений, будь то фактическая национализация крупнейших частных банков или отзыв лицензий у десятков небольших игроков. Такие решения имеют мало общего с открытостью и предсказуемостью — даже в случае целесообразности с точки зрения банковского надзора они неизбежно отражаются на восприятии монетарной политики. Когда придет час X и ЦБ потребуется доверие рынка, это дорого обойдется экономике в целом.
Читайте также:
Комментарии (0)